Облака уже не отбрасывали теней, медленно уходили.
Сумерки. Зеленые, как пустые бутылки, далекие голоса
затихали, терялись в опустевших улицах. Зажигались фонари,
то там, то там они выхватывали неясный свет у наступающей
ночи. Он остановился, сказал:
- 23 дом, вы не скажете мне где он?
- Да.
Несколько ключей на маленьком блестящем колечке в ее
руке тихонько звякнули. Как улыбка.
- Вон там на верху, — она повернулась к нему и смотрела
просто в глаза. Темные, странные глаза в сумерках.
- Двадцать третий?
- Нет, там живу я. Это не двадцать третий, там живу я.
Ключи в ее руке улыбнулись снова. Тихо-тихо.
Он удивился:
- Нет? Не 23?
- Нет, — ее голос был еле слышен, как шепот.
- Мне нужен 23, где же он? — Сказал он очень громко.
Он понял, шагнул к ней. Глаза у нее и смеялись и плакали
одновременно. Вместе. В опустившихся сумерках.
- Ты живешь там? — подошел еще ближе — Одна.. там?
- Да, одна — ее глаза перестали смеяться. Голос показался
чужим. Впервые за тридцать лет. Чужим для ее самой.
- А 23?
- Там, — она махнула рукой, голос опять звучал как всегда.
- За магазином нужно повернуть налево, — ключи. Ключи от ее
дома звякнули, но уже не улыбались.
- Спасибо, — еще две секунды взгляда и его удаляющиеся шаги.
Нет, он не обернулся, ее светлое платье в этих сумерках, дом.
Потом она подошла к своему дому, взглянула на ключи и отперла
дверь. Ключи молчали, тихо-тихо. Очень тихо.
Как все тридцать лет