Неколеблемая ночи заводь,
дикий виноград припал к сараю,
тишина скорбит или кого-то славит,
наспех напевая нам о рае.
Может, это ангелы горюют,
тайные, блуждая у крылечка,
или мы, печальные, пируем
в полутьме, прильнувшей к свечке.
Или это врачеванье совьей яви,
густо влажным явь опеленали.
Нежное небытие. Кого-то славит дождь,
или листву распяли.
Скорбь мотив диктует, будто дети
плачут, нежные в обиде, или фуга
глухо, густо и надрывно, где-то
явь и впрямь по-совьи. Просто лето
с комарами: с визгом по лачуге
шаркнет мышь о плесень, ветхая округа,
сыро, пауки снуют, и спичек нету.
Или это бытие и отлучение от боли. Или
отлучение от жизни. Дар и милость,
или эта явь и впрямь приснилась…
Божией слезой. И спят в испуге
дети, как в разлуке с миром,
омываемы дождем к рассвету.
Полно. Просто нету дров и сыру нету.
Пустотой затравлена лачуга,
сыростью и плесенью, и паутиной…

***

(РАЗВОРВЧИВАТСЯ. А лирику читать - не непременно...)